ИЛ-86, прозванный кабачком, самолет хороший, надежный, только очень шумный и прожорливый. Каждый раз, когда он стартовал из Шарика и с натужным ревом турбин направлял нос на Нью-Йорк, пилот его разворачивал и сажал в Ирландии, в Шенноне. А потом еще раз в Канаде, на острове Ньюфаундленд, в городке Гандер. Для дозаправки.

Мог бы написать, что Ирландия запомнилась изумрудными газонами, но врать не буду – на ВПП ничего изумрудного не разглядел. А вот Гандер был знаменит тем, что каждому пассажиру давали по баночке Колы, бесплатно.

В самолете наиболее ушлый народ захватил последние свободные ряды и мирно дрых, развалившись поперек кресел. Переговорил с одним сибиряком, который летел на ту же самую конференцию. Его маршрут был интереснее нашего – он летел из Красноярска, хотя, как мне кажется, через Токио было бы ближе. Намного.

В Нью-Йорке мы быстро прошли таможню и я начал искать путь к терминалам местных авиалиний. У нас было меньше двух часов в запасе. Часть времени мы уже потратили на багаж и процедуры. Подлетели к стойке Pan American минут за 15 до вылета. Я гордо заявил, что у нас забронированы билеты на ближайший рейс, но, оказалось, что Аэрофлот нас кинул – брони не было. Нам просто продали билеты и мы погрузились в самый хвост Боинга -747.

Никогда не думал, что самолет может так вилять хвостом на взлете. Дверка багажного отделения над средним рядом пассажиров открылась у меня на глазах и из него посыпались сумки на головы пассажирам.

Тем не менее, долетели нормально, больше ничего не отваливалось. Получили багаж, вышли из аэропорта и стали искать автобусную остановку, чтобы доехать до Анахайма. Нашли, сели, поехали. Кондуктор, увесистая негритянка, подошла с целью обилечивания. Выяснила, куда мы едем, назвала цену, у меня были только сто долларовые бумажки. Она стала просить еще, я никак не мог врубиться, вроде бы ста баксов с лихвой хватало. Она хочет сдать сдачу полтинником – подсказал Михаил Наумович.

Вышли у Центра, где должна была состояться конференция, и пошли устраиваться в хотел, так как мы прилетели на два дня раньше и регистрироваться было еще рано. В Хилтон, мечту Михаила Наумовича, мы зашли, чтобы понять – наш лимит здесь пробит местным ценником процентов на двадцать – и мы пошли в Марриотт, который стоял ровно напротив. В холле отеля шумела большая компания школьников, десятиклассников по нашим меркам. Парни в костюмах с бабочками, девицы в вечерних туалетах. И мы, с супом в пакетиках и кипятильником на 110 вольт в багаже. Мне захотелось прилечь на скамеечке у входа. И накрыться газеткой. Было ощущение, что не пустят.

Пустили. Но сказали, что отель забит и в понедельник нам придется съехать, так как прилетят настоящие ученые и участники конференции, которые сообразили зарезервировать отель заранее. Нам уже было все равно, просто хотелось рухнуть в кровать, где бы она ни стояла.

На следующий день проснулся рано и сообразил, что не спросил, в каком номере поселили МН? То, что этажи были разные, я помнил, но где конкретно он приземлился? С другой стороны, он во мне был заинтересован больше – кипятильник был у меня.

Спустился на первый, подошел к ресепшн, спросил – сказали, что они не могут дать мне информацию о номере. Я даже не успел начать придумывать варианты поиска – МН спустился к ресепшн с тем же вопросом.

Завтрак в Мариотте не входил в стоимость проживания, поэтому мы пошли ко мне тестировать кипятильник. И тут случился облом. Мощности кипятильнику явно не хватало. Правильный диагноз – основа успешного лечения. Хорошо, что в гостиницах с полотенцами нет проблем, даже с их количеством. Нужно было уменьшить теплоотвод, поэтому емкость поставили на полотенце, завернули в полотенце и накрыли блюдцем, которое тоже было прикрыто полотенцем. Закипело. Поели супчику. Сбой случился один раз – МН решил приготовить суп-лапшу из пакетика. Долго мне потом пришлось отколупывать приварившуюся к нагревательному элементу лапшу.

Два дня потратили на изучение окрестностей. Из окна гостиницы был виден первый Диснейленд. До него было недалеко, сходил, посмотрел, как-то не впечатлился. Вырос я уже из этого возраста. Вообще я там много ходил по дорогам, вызывая искреннее удивление аборигенов, которые перемещались на авто.

Сам Анахайм мне не понравился. Да, честно говоря, там нечему нравиться. Даже церковь они умудрились построить в виде какого-то непонятного скошенного куба с маленьким крестиком наверху. Удивляли меня пальмы, которые выглядели как деревья, бывшие в употреблении, поля с клубникой, которые подходили вплотную к дорогам – какие тут вырастут ягоды?

Заходил в магазины. В маленьких продавцы говорили с сильным испанским акцентом. В больших – продавцов не видел. Один, конечно, был огромным. Весь заставлен одеждой, конца магазина не было видно. Сейчас бы я сказал, ну, как торговый центр на выезде из Москвы, а тогда сравнить было не с чем. До сих пор помню странное ощущение от надписи в разделе женского нижнего белья.- My first bra. Какая-то дискриминация по половому признаку. Для пацанов же ничего не придумали.

Обрадовало отношение к грузовикам. Иду мимо агрегата, вижу, что весь из себя ухоженный, хромированный и блестящий. Прошел – что-то не так. Потом понял – не пахнет. Совсем. Нет потеков масла. И сзади не висит ведро.

После скромного ужина каждый день до трех часов ночи смотрел телек – вспоминал разговорный английский. Впервые увидел многие передачи, которые потом появились на наших телеканалах – и Сто к Одному, и Поле чудес. Там же посмотрел фильмы ужасов. Не то, чтобы их совсем у нас не показывали, но я как-то не большой любитель этого жанра. А тут, в рамках восстановления языковых навыков, пришлось посмотреть. До сих пор помню – детеныш скальпелем режет ахилловы сухожилия, то ли у бабушки, то ли у дедушки. Жуть какая-то.

В понедельник жизнь в Мариотте закончилась и мы перебрались в мотель, через дорогу. В этом перемещении был большой выигрыш – в мотеле в цену был включен завтрак, что дало возможность продержаться до среды. А в среду был назначен торжественный ужин.
Далее