В понедельник зарегистрировались на конференции. У МН были свои интересы, у меня – свои. Нашел стендовый доклад какого-то немца, который занимался практически той же темой. Подошел, поговорили. Причем нам в начале разговора мешал какой-то китаец. Совершенно невоспитанный. Тыкал пальцем в текст доклада на плакате, что-то спрашивал. Хорошо, что это все продолжалось недолго. Он ушел, и мы спокойно проговорили около часа. Поплакались друг другу в жилетку, так как у нас были одинаковые проблемы. И решали мы их похожими средствами. В общем, во время разговора в очередной раз убедился, что у нас все не хуже. Работать надо и все получится.
В принципе, то, что я нашел близкого по теме спеца, уже было чудо. И как-то придало смысл вообще всей поездке. К сожалению, главного, ради чего все эти конференции и затеваются, продолжающегося после живого общения контакта, я не мог себе позволить. Время еще не пришло.
Тем временем МН позвонил в офис знакомому профессору из Южно-Калифорнийского университета, выяснил, что тот уехал в Сан-Франциско, но к среде обещал вернуться. В итоге, МН пригласили подъехать в гости на четверг. Обещали за ним заехать. МН было страшно неудобно передо мной, что он поедет один. Я же не комплексовал. И прикидывал, чем я буду заниматься один. Была даже шальная мысль добраться до океана. Посмотреть, Ноги помочить.
Тем более, что в среду состоялся прием. На него я пришел с большой сумкой через плечо. Мало того, что наелся сам, так еще и сделал фундаментальные запасы до конца недели. На приеме я впервые увидел, что некоторые ученые дамы пришли с малышами. Увидел, что можно спокойно сесть на пол, поставить рядом бокал и продолжать разговаривать. Но мне было не до этого. Я пытался утащить ананас, но он был украшением витрины и меня остановили.
В четверг вечером я стоял у своего номера и смотрел, как во двор подъехал Порше. Два парня в драных джинсах вышли из машины и пошли к номеру МН. Я им хотел крикнуть, что они забыли выключить фары, но фары секунд через пять погасли сами.
Через некоторое время ко мне подошел взволнованный МН. Он думал, что за ним приедет сам профессор, а тот прислал двух аспирантов. Но на аспирантов они были похожи мало и МН заволновался. Я же секретоноситель – доверительно сообщил он мне – может быть Вы поедете со мной? Сейчас попробую договориться. Аспиранты решили проблему на раз. И мы сели в авто.
Ребята оказались разговорчивыми. Один был вообще из Польши, так что дорога пролетела незаметно. Я особенно не волновался – цифры на спидометре не пугали. Поток был плотный, машины ехали с минимальными расстояниями между собой. Стало понятно, что такое цепное столкновение на трассе. Когда мы спускались под мост, то шум от шин увеличивался – я разглядел канавки на полотне. Спросил – для чего? Это на случай дождя, ответили мне. Чтобы не было аквапланирования. Часто дождит? Да раз в год бывает.
По дороге заехали к профессору в лабораторию, поговорили со спецами, посмотрели на оборудование и приборы, сравнили с нашими. Потом поехали в гости.
Должен признать, что профессора в Шатах тогда жили лучше Советских. Могу сравнивать на основании личного опыта. За столом была оживленная беседа. В основном были вопросы про жизнь в СССР. Про жизнь в США нам давно и успешно рассказал Валентин Зорин.
Профессор привез из Сан-Франциско здоровенную форель, которую приготовили и подали на стол. Видимо в Лос-Анджелесе с рыбой были перебои. Там же я впервые попробовал суши. Не понравились тогда, не нравятся и сейчас. Здоровенный пес незнакомой породы спокойно гулял, где хотел и иногда укладывал свою голову практически мне в тарелку. Хотелось дать ему по голове, но результат был не очевиден – права животных, оскорбление хозяев – мне же показали небоскреб в ЛА, в котором юристов сидело больше, чем во всей Мексике.
Обратно ехали поздно вечером, поток машин был не меньше, чем днем. Я устало смотрел на спидометр и вдруг до меня дошло, что цифры – это не километры в час, а мили. Лучше бы я дремал.