В каком то смысле мы, как подопытные кролики, в полном объеме испытали на себе множество методик преподавания английского языка, хотя бы потому, что англичане и англичанки менялись у нас раз в полгода.

Эта история связана с Александром Васильевичем (глаза навыкате, рассуждения о том, что лучше ездить на такси, потому как это дешевле, чем иметь собственную машину, жена, про которую ходили слухи, что она клептоманка), который вместе с Семеном устроил нам языковую практику летом в двух конторах – ВИНИТИ и Патентной библиотеке. Я попал в ВИНИТИ – Всесоюзный институт научной и технической информации на Балтийской, рядом с метро Сокол.

Собирались мы, как правило, в подземном переходе-выходе из метро, на другой стороне от церкви. Там, кстати, Юрка Ш. сцепился с одним прохожим. Он стоял внизу, на площадке, где лестницы расходятся наверх, ждал остальных и нагло курил. И какой-то тип к нему из-за этого пристал, развернулась дискуссия – Юрка говорил, что он в переходе, а в переходе курить можно, а бывший пассажир, утверждал, что он в метро, а в метро не курят. Ничья у них вышла – на работу мужику надо было бежать.

Языковая практика в ВИНИТИ заключалась в том, что мы сортировали реферативные журналы, раскладывали их по конвертам и наклеивали адреса. Образовалось несколько бригад, соревнование сочинили на скорость раскладывания и заклеивания. Иначе совсем тоска. И как-то в один из дней потребовалась помощь в штемпелевке конвертов. И мне эту работу доверили, как потом выяснилось, на горе ВИНИТИ.

Так как рассылка была большая, то марки на конверты не клеили, а в специальной машине на них ставили штамп с ценой почтовой услуги – аналог марки. Сами конверты были не для писем, а для брошюр, из плотной светло-коричневой бумаги. И сейчас такие есть. Машина была похожа на копир с двумя лотками, только посередине у нее была ручка. Конверт укладывался во входной лоток, ручка поворачивалась, конверт пропадал на время в машине, на нем ставился волнистый почтовый штемпель с ценой (10 коп. или около того) и конверт вылезал в выходной лоток. Цена, которая печаталась на конверте, выставлялась каким-то начальником, она суммировалась механическим счетчиком этого агрегата (очень был похож на электрический счетчик в нашей прихожей). Показания этого счетчика раз в год считывали представители Главпочтамта, чтобы слупить деньги с ВИНИТИ за почтовые услуги.

Приставили меня к машине и начал я крутить ручку. Сначала я это делал, как учили, потом заскучал, потом стал придумывать себе развлечение и придумал-таки на свою голову. Оказалось, что если крутануть ручку чуть сильнее, то конверт не просто выпадал в лоток, а получал динамическую составляющую. Причем скорость вылета была тем выше, чем резче я крутил ручку. Тут же и цель объявилась – а чтоб до стенки долетал, а до стенки было около метра.

Успех пришел не сразу. Конверты сначала падали, как первые самолеты, сразу после взлета. Потом мне удалось поймать движение и они начали пролетать половину расстояния. Потом была проведена небольшая доработка аэродинамики конверта и успех был достигнут в полной мере – начался регулярный стук конвертов о стенку.

Но этой радостью не было смысла делиться с сотрудниками ВИНИТИ – не оценили бы, а вот то, что показания счетчика перевалили за миллион – это достойное событие безусловно тянуло на премию. Когда я сказал об этом аборигеншам, то они очень сильно возбудились и закудахтали – по их расчетам это должно было случиться не раньше Нового Года. Но глаза не обманешь, счетчик сиял большим количеством нулей по факту, а в старшОм разряде стояла заветная единица. Стали искать причину и оказалось, что последние конверты из чудо-машины вылетали уже с ценой 34 рубля, вместо утвержденных Госпланом 10-ти копеек. И машинка аккуратно, с учетом разрядности цифр, наращивала счетчик. Был большой скандал и разбирательство, приезжали почтовики, которые утверждали, что конструкция машины дуракостойкая и цена на конверте ну никак не может зависеть от усилия на подающей ручке. Меня пытали, но я, как и все советские партизаны, молчал. На то, что цена конверта укладывалась в общий почтовый закон – чем дальше летит, тем дороже стоит – никто внимание не обратил (у меня получались конверты и по 5 рублей, и по 15, и по 20). Секретами технологии я делиться не стал, надо будет, чтоб конверт до стенки долетал – пусть попросят, и я покажу, как это делается.

Терпение руководства ВИНИТИ лопнуло, нас вернули в школу. Школа была забита патентами на английском. Я пробовал их переводить, но их и на русском языке не сразу поймешь, даже с верхним образованием, а уж на английском-то. Зато запомнилась коронная фраза – “What we claim is”. Богатый итог языковой практики.