Одно время в школе работал буфет, в котором мы на большой переменке съедали свои законные пирожки, так и хочется сказать, с повидлой, запивая их чаем странного цвета и вкуса. А потом мы выросли, перестали сдавать деньги на школьные завтраки и меня стали нагружать бутербродами и яблоками. Моя бабушка, которая отвечала за процесс кормления ребенка, искренне верила, что портфель нужен не для переноски учебников, а чтоб еды туда побольше. Одному это съесть было немыслимо и мне многие бескорыстно помогали. Спасибо. Но все равно что-то оставалось и возникла проблема – а когда есть? На переменке было некогда, по дороге домой я ежедневно, в любую погоду ел молочное мороженое за 9 копеек (и зимой, и в мороз, и не болел никогда ангиной). Выбрасывать нельзя, пришлось принять единственное решение – есть на уроках. Для этого была разработана целая технология. Я научился бесшумно разворачивать пакет, делать вид, что мне нужно что-то достать из портфеля в середине урока, незаметно вытаскивать бутерброд с колбасой и мгновенно прятать его в столе. Мне пришлось научиться очень быстро откусывать большими кусками (любимой жене – теперь ты веришь, что мои ужасные манеры за столом никак не связаны с голодным детством в приюте?) и прятаться за впереди сидящим (щей), чтобы был не заметен процесс жевания и глотания. Технология дала сбой только один раз. Вот об этом и расскажу.

Географию у нас преподавала Зинаида Ивановна К. Запомнилась она мне только скандалом с Ленкой Ж. В тот раз к доске вызвали Степу (по-моему), задали ему вопрос про потухшие вулканы и я понял, что можно перекусить – вопрос был ерундовый, по моим прикидкам у меня было минут пять.
Но.
Степа поплыл. Это во-первых, а во-вторых, прикрывавшая меня особа (не помню, кто) в тот день выглядела чрезвычайно эффектно (с ее точки зрения), поэтому она не сидела на месте ни секунды, поворачиваясь особенно выигрышными частями к тем, кто еще не оценил ее великолепия. Что-то сложно написалось, проще говоря, мотало ее как подсолнух в ураган. А я, как солдат под обстрелом, был вынужден мотаться по той же траектории с нулевым сдвигом по фазе, чтобы не попадаться на глаза географичке. Итого. Степа поплыл, надо кого-то спрашивать, Зинаида смотрит на класс, выбирая жертву – а чего выбирать-то? Вот она, жертва, явно прячется, потому как не знает. И, вперед, к доске.

Катастрофа. Я только что успел откусить примерно половину двухслойного бутерброда и начал тщательно пережевывать пищу. Надо вставать. В этот раз процесс подъема несколько отличался от обычного. Нижняя часть моего тела сползла со стула и начала перемещаться в сторону прохода, а верхняя половина, двигаясь параллельно столу и укрываясь, выплюнула все на пол, как только кончилась крышка стола. Уже легче. Заслонив ботинком образовавшуюся горку и стоя в некрасивой балетной позе “носки вместе – пятки врозь”, я сначала отбился от призыва подойти к доске, сказав, что и отсюда смогу ответить. Потом быстро ответил на вопрос – географию я знал изрядно. Даже ходил на географическую олимпиаду. После чего осталось решить три проблемы. Во-первых, требовалось оказать первую помощь товарищу по парте, комсомольцу Игорю А. Все произошло на его глазах – после открытия люка и прицельного бомбометания куском бутерброда, глядя на меня, стоящего в позе неустойчивого треножника, он практически перестал плакать от смеха и уже начал задыхаться от хохота. Далее, необходимо было прикрыть портфелем аккуратную кучку на полу, во избежание. А в-третьих, книги про войну учили, что в одну воронку второй снаряд не попадает, для меня это означало, что второй раз меня уже не спросят, и можно было доесть бутерброд. Спокойствие я себе заработал.