Баня и Титов

И вот он заканчивается, долгий путь с Сириуса. Космический корабль, обтрепанный мегапарсеками и обожженный солнечными ветрами, мерно урчал внутренностями. Что-то в них переваривалось и время от времени выплевывалось в районе кормы, создавая реактивную тягу. Сириусянин, в миру известный как Александр, ждал посадки. На самом деле он уже давно сидел, так как последняя его схватка со злобным существом планеты Железяка закончилась печально. О том, как может сидящий лететь или летящий сидеть подробно рассказывается в специальном разделе общей теории относительности.

Земля уже была откроплена иллюминатором. Под облаками, которые давно были им приручены и управлялись простым усилием воли, угадывался Тибет, родина яков. Яки привычно сопровождали его во всех путешествиях и Александр сильно к ним привязался. Во-первых, это позволяло их быстро собрать в невесомости перед посадкой – достаточно просто потянуть за веревки, а во-вторых, это его предохраняло от соскальзывания с холки во время многочасовых переходов. От яков было много и другой пользы – они носили стекла и тушки, сами выбирали и останавливались на точках съемки, причем так, что даже на миллиметр в сторону не имело смысла отходить – этот секрет Александр тщательно сохранял. Ему не хотелось, чтобы об этом узнали в ветке про Краски осени – публика там собралась едкая. Один Меклон чего стоил. Правда, за Меклоном тоже водились грешки. Единственный цвет, который он различал, был розовый, поэтому с самого рождения все курточки его дочки были именно такого цвета. Когда жена доверяла ему ребенка, он, чтобы представить доказательства, что не выпускал ребенка из виду, все время ее фотографировал. Но, пока он наводил на резкость свою любимую мануальную оптику, подвижный детёныш уже успевал пять раз поменять позицию. Справедливости ради нужно сказать, что доча гуляла в местах, исключительно правильных с точки зрения композиции. Так Меклон приобрел славу мастера построения кадра.
До Земли было лететь еще часа два, Александр привычно подтащил любимого яка Яшику, которого давно называл Яшкой, достал болгарку с алмазным кругом и стал аккуратно распиливать объектив по оси – нужно было срочно сделать очередной обзор. Аккуратность требовалась особая, после обзора Алексадр тщательно удалял у объектива всю замеченную дисторсию, которая обычно пряталась по углам, правил в тисочках хроматику и склеивал объектив обратно – его с радостью покупали фотолюбители. На небольшую полоску, остававшуюся после склейки, никто не обращал внимание. Ею даже гордились, и она, среди посвященных, ценилась даже выше красного ободка.

Пока распиливал, в голове все время крутилась мысль, которая не отпускала его все время вынужденной ссылки. Надо сказать Лехе, что его гецц – это полное … эээ, полностью неприспособленное для перемещения даже по сухому чистому асфальту транспортное средство. Это тяжелое, но вынужденное решение Александр откладывал до последнего.

Чем ближе к Земле, тем больше волновался Александр. Будут ли организовывать встречу? Надежд было мало. Ветка была специфическая. Народ в ней практически не просыхал, а когда трезвел, то хватал камеру и ходил с ней даже в булочную. Потом вываливал кучу шедевров, от радости принимал на грудь и возвращался в свое естественное состояние.

Зато смогу поснимать, в конце концов, космодрома еще нет в моей коллекции. Александр посмотрел в иллюминатор, выбирая место посадки. По степи, прямо к главному причалу двигалось облако. Перед облаком явно выделялась разноцветная точка. Александр схватил свой любимый телевик с фокусным полтора километра, навернул экстендер, сделал снимок. Проявка заняла пару секунд. На, как обычно безупречном снимке, передававшем все полутона казахской степи в их естественной красе, был явно различим гецц, крыши у него не было, Леха стоял на сиденье и лихо крутил вожжи над головой, гецц дрожал и набирал скорость. Рядом сидел Боб, сзади стояли три бочки. На крышках были видны надписи R, G, B. Боб, как хозяин ветки, на время отсутствия решил все краски ветки слить и взять с собой. Меклон сидел на багажнике и тренировался в фокусировке мануалами, снимая накатывающийся на финиш пелетон чкфр-ов.

Встреча была бурной, когда рассказы о трудной жизни на Сириусе закончились и Александр с трудом поднялся. намереваясь двинуть прямиком в ветку, никто даже и не встал. Чего ждем? – удивился Александр.
Не чего, а кого, перископ подними.

Александр прильнул к перископу. Вдалеке, в горах Тянь-Шаня, были явно видны взлетающие вверх огромные глыбы. Землетрясение?

В каком-то смысле – да, землетрясение, точнее, скалотрясение. Совсем от жизни отстал. Это Петруха наш очередной пейзаж горный готовит для съемок. По дороге домой. Ему завтра срок выходит. Так что расслабься. Тут посидим, mashkin’y кузнечиков поснимаем, закаты с рассветами. А там пусть молодняк тренируется, пока мы добрые.

Ну что же, такой шанс упустить нельзя. И пока одни чкфр-ы гонят шумной толпой на mashkin’a кузнечиков, а Меклон из двух бочек вычерпывает излишки синьки и зеленки, чтобы известно кому по возвращению не хватило при обратной заливке красок, выложу, пожалуй, какую-нибудь скромную фотку.

Comments are closed, but trackbacks and pingbacks are open.